Андреев Даниил

Порой мне брезжила отрада В простом, — совсем, совсем простом: Подкрасться полночью из сада И заглянуть в мой сонный дом. Окно распахнуто.

Гладит предутренний ветер вечно-священные камни. Над Галилеею грустной руки воздел муэдзин. Лижет бесшумное время прах Вифлеема и Канны, И с минаретов

Так, в садах, квартирах, клубах, В небоскребах, тесных хатах, По лесам — в сосновых срубах И в росе, И в великом стольном граде На восходах и закатах Облик

Предоставь себя ночи метельной, Волнам мрака обнять разреши: Есть услада в тоске беспредельной, В истребленье бессмертной души. Как блаженны и боль, и тревога!

Без небесных хоров, без видений Дни и ночи тесны, как в гробу… Боже! Не от смерти — от падений Защити бесправную судьбу. Чтоб, истерзан суетой и смутой

Неистощим, беспощаден Всепроникающий зной, И путь, мимо круч и впадин, Слепит своей желтизной. Но тело все еще просит Идти по полям, идти Изгибами — в

Если мы, втроем, вчетвером, Входим путниками на паром — Хорошо в закатном покое Озирая зеркальный плес, Загрубевшею брать рукою Влажно-твердый, упругий трос.

Этот двор, эти входы, Этот блик, что упал на скамью, В роды, роды и роды Помнят добрую нашу семью. Эти книжные полки, Досягнув, наконец, к потолкам, Помнят

На заре защебетали ли По лужайкам росным птицы? Засмеявшись ли, причалили К солнцу алых туч стада?. Есть улыбка в этом зодчестве, В этой пестрой небылице

Ах, как весело разуться в день весенний! Здравствуй, милая, прохладная земля, Перелески просветленные без тени И лужайки без травы и щавеля.