Андреев Даниил

Ты еще драгоценней Стала в эти кромешные дни. О моем Авиценне Оборвавшийся труд сохрани. Нудный примус грохочет, Обессмыслив из кухни весь дом: Злая нежить

О, тихая полночь! — Узор дум — строже, Алмазней вершины, — ясней их зов… Величит душа моя свет Твой, Боже, И ум облекает хвалу в ткань слов.

Другу ли скажешь — нахмурится, вздрогнет И оборвет с укором. Если б он знал, что столько и дрог нет, Сколько потребуют скоро. Заговоришь об этом в стихах

Ждало бесплодно человечество, Что с древних кафедр и амвонов Из уст помазанного жречества Прольется творческий глагол. Все церкви мира — лишь хранители

Мой город, мрачный, как власяница, Лежал на скудном краю пустыни, И ни одно дерево, ни одна птица Не осеняли его твердыни. И когда на закатах в горящую

К огню и стуже — не к лазури — Я был назначен в вышине, Чуть Яросвет, в грозе и буре, Остановил свой луч на мне. Чтоб причастился ум мой тайнам, Дух возрастал

Не поторапливаясь, ухожу к перевозу Утренней зарослью у подошвы горы, Сквозь одурманивающие ароматами лозы, Брусникою пахнущие от вседневной жары.

Был часом нашей встречи истинной Тот миг на перевозе дальнем, Когда пожаром беспечальным Зажглась закатная Десна, А он ответил мне, что мистикой Мы правду

Создал сначала для родины сын Вал, да острог, да неструганый тын. Всюду — лишь бор. Ни меча, ни щита. Пустоши. Проголодь. Нищета. Гордость и гнев за страну

Сном, мимолётным, как слово, Краткая ночь завершилась. Многоголос и кипуч, День занимался, и снова Серое небо расшилось Красным узорочьем туч.