Жила она в Берлине. Служила машинисткой,
Строчила что есть мочи отчеты и счета
И этой бесконечной, трескучей перепиской
Была с утра до ночи усердно занята.
Накинув пелеринку на вздернутые плечи,
Весь день она писала, а вечером опять
Садилась за машинку, чтоб Гитлеровы речи
Под синюю копирку семь раз переписать.
Быть может, машинистка была антифашистка
Или писала просто для тренировки рук, —
Никто не знает точно, но только еженощно
Выстукивала срочно речей по двадцать штук.
Писала: «В две недели большевики разбиты,
И нам пути открыты в Москву и Ленинград.
Почти достиг я цели, и у кремлевских елей
Я в октябре устрою торжественный парад!»
Иль, скажем: «Англичанам нанес я пораженье.
На всех морях мы топим бессчетные суда,
И я могу ручаться: британского вторженья
В фашистскую Европу не будет никогда!»
Должно быть, машинистку за эту переписку
Сам Гитлер похвалил бы немного лет назад.
Теперь ее цитаты не только староваты —
Теперь ее цитаты пощечиной звучат!
И вот за переписку казнили машинистку…
А впрочем, машинисток хоть сотню перебей,
Но сказанного слова ты не воротишь снова.
По русской поговорке — оно не воробей!
