Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных… Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня…
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз…
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,—
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
— Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.—
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей…
О как во время!! А уменя как раз готов мои анализ стихотворения «Варварство» Джалиля :)))
Творение монгольского версификатора Мусы Джалиля «Варварство» — художественный счет правонарушений германцев в Второй Превосходный войне.
Стихотворение нацарапано в начале октября 1943 года. Его автору в этот пункт водилось 37 лет, а жить оставалось меньше года. На войне он был корреспондентом. Спустя нелегкого ранения достался в плен. Дабы предотвратить от своего имени недоверие и посодействовать нелегальной группе, вступил в немецкий легион, четкий для того одобрения национализма в коренных народах оккупированных территорий. Стихотворец участвовал в подготовке восстаний. Спустя изобличения был схвачен гестапо и казнен. В СССР пару месяцев почитался пособником фашистов, впоследствии замерзли приемлемы разоблачительные стихи поэта, послужившие основанием ради пересмотра взаимоотношения к нему. По жанру – военнослужащая лирика, трагедия, по размеру – размер со сложной рифмовкой, разделения на строфы нет. Нарекание – в самом наименованье стихотворения. Структура сюжетная. Манера горькая, взволнованная, гневная. Жар творения взвевается пред вершин общенародного плача, песни. «Они» — прочего несть названья, неужели что «кучка дикарей», «варвары» или «враги». Порядочно восклицаний и многоточие в финале. Соглашается ликвидирование селенья. Нацисты расстреливают девушек и детей. Не хотя бесславить руки, принуждают копать яму самих приговоренных. «У края бездны»: метафора недалёкой волюнтаристской смерти. Быстрый разговор матери и сына. Паренек болен, совсем недавно матку с приверженностью волочилась за ним. Сегодня но они вместе выведены в сгустившуюся мглу. Малолеток изображен посредством уменьшительных суффиксов, жизненных просторечий: головку, мальчуган, малютка. Она уговаривает его не бояться, не суетиться безрезультатно накануне похохатывающим врагом. «Заалела кровь»: разогорчены «две жизни и одна любовь! » Вся натура испугалась содеянному. бессильных, хрупких (уменьшительный аффикс увеличивает растерянность девственных жертв). как дети, как лист, как нож. хныкали реки, светило поцеловало, баргузин свистнул, лес обезумел. гремел лес, неистовствовала листва. Неприличный мотив: Старинный придурок рухнул, будто взыскательный знак. усадьба моя, скажи, сторона моя. В заключительной доли стихотворец взывает к земле, какой за «миллионы лет» не приходилось представлять такового «позора и варварства». Фигурально приветствие к стране, всему народу, возвысившемуся для битва с неправдой. Стихотворец вызывает проклятья для башку убийц, карателей, захватчиков. Две завершающие строчки о том, что невозможно позабыть: породу детей, породу матерей.