Садится солнце. Едем тише…
Вдали виднеется село.
Чернеют хат беленых крыши
И ветхой мельницы крыло.
Вот подъезжаем, — хаты, хаты —
И зелень яркая вкруг хат;
Садочки вишнями богаты,
И сливы зрелые висят.
И там и сям кусты калины,
И мак качает головой,
И рдеют ягоды рябины,
Как щеки девушки степной.
И залюбуешься невольно
Житьем привольным степняка.
«Здесь отпрягай, ямщик, — довольно:
Нам дальше ехать не рука!..
Знать, люди здесь молились богу;
Смотри: какая благодать!..
Здесь отдохнем и в путь-дорогу
Тихонько тронемся опять…»
Стемнело вдруг… Заря алеет;
С лугов прохладою несет,
Зеленой степи даль синеет, —
И тихий вечер настает.
С полей вернулися девчата,
Пришли и парубки с работ —
И собрались у ветхой хаты,
Где старый дед-кобзарь живет.
«Сыграй-ка, старый, нам, дедуся, —
Кричат девчата старику: —
Про „Грица“ или про „Марусю“,
Про ту, что кинулась в реку». —
«Ой, надоели вы, девчата», —
Старик ворчит; а сам берет
Со стенки кобзу, и у хаты
Он сел, — играет и поет.
Поет, и льется песня стройно
И жжет сердца девчат огнем…
А ночка синяя покойно
Плывет над дремлющим селом.
1879
