Солнце осеннее нежаще
Греет гряду облаков:
Это моржовое лежбище,
Пастбище дымных быков.
Гибкого моря волна,
Осыпи дюн безучастные,
Сосны до окиси красные,
Медные дозелена…
Между пеньками сосновыми
Позднее солнце ловлю.
… И без основ, и с основами —
Чайки кричат… Я люблю
В море их блеск меловой,
В воздухе лапки сафьянные,
Тонкие вопли стеклянные,
Крылья, как сабельный бой.
Нитями, стружками, пробами
Цеха, не то — кустаря, —
Нет! — ремешками для обуви,
Лавкою чеботаря
Водоросли рядком
Вдоль побережья расстелены, —
Тонким песком приметелены,
Выбелены ветерком.
Знаю, что все это кружево —
Моря кушак вырезной,
Творчество волн перетруженных —
Смоет такой же волной.
(Что ей простая трава!
Надо стихиям прожорливым,
Чтобы скрипели под жерновом
Только шедевры: едва
От ювелира, от резчика,
От живописца картин…)
Вот только первая трещинка
В береге; только один
Сдвиг на песке водяной, —
А уже с моря опознаны
Блудные травы…
И позваны
Страшной морской глубиной.
Весь этот ворох: соломки,
Лыка, подошвенных швов —
Зыбким хозяйством паломника
Стронуться с места готов…
(Шнур, переплет, перехват —
Смутный прообраз сандалии…
Что-то от пройденной дали,
Всё — от позвавшей назад. )
И в тишине разговорчивой
Слышу я голос немой
(С моря — такой неразборчивый!):
«Странницы-травы! Домой!»
Словно питомцев своих
Мать позвала бесприютная…
Может быть, я сухопутная,
Вот мне и страшно за них?
