Когда моя радость начнет говорить.
Воркуя нежнее голубки,
Я, жадный, боюся словцо проронить,
Слетевшее с розовой губки,
И очи не смея поднять на нее,
Всё слушал бы, слушал да слушал ее.
Когда же, уставши, умолкнет она
И вспыхнет на щечках румянец,
Живей на челе молодом белизна
И ярче в очах ее глянец.
Тогда я отважно гляжу на нее
И всё целовал, целовал бы ее.
1843
