Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица:
— Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца…
… Смотрят из-под кулака два зареванных зрачка:
Ох, и жутко в одиночку слушать вечером сверчка…
Верещит в углу сверчок, верещит – и вдруг молчок…
— Ты себя, папаня, продал за немецкий пятачок…
Помнишь, дождик моросил, ты конфеты приносил,
Ты чего это такое в черном кабуре носил?
Тихо капает вода, забывается беда…
Помнишь Ольгиного Лешку? Ты за что его тогда?!
Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица:
— Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца…
— Помнишь, осенью в Литве ты зарыл его в листве,
А потом с охальным делом приходил к его вдове?
Верещит в углу сверчок, верещит, и вдруг — молчок…
— Ты себя, папаня, продал за немецкий пятачок!
За деревней тает снег. Бог простит тебя за грех,
А покуда за окошком — до утра девичий смех.
Водка зябнет на столе, ты опять навеселе.
Как ты слышишь, как ты дышишь, как ты ходишь по Земле?
Вот приходит месяц май, о былом не поминай.
Помирай скорей, папаня, поскорее помирай!!!
Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица:
— Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца…
Смотрят из-под кулака два зареванных зрачка:
Ох, и жутко в одиночку слушать вечером сверчка…
1984
