И воздух, поющий ветрами,
И тихо щебечущий колос,
И воды, и свищущий пламень
Имеют свой явственный голос.
Но чем ты уловишь созвучья
Лужаек, где травы и сучья,
Все выгибы, все переливы
Беззвучной земли молчаливой?
Язык ее смутен, как пятна,
Уста ее жаркие немы;
Лишь чуткому телу понятны
И песни ее, и поэмы.
Щекотным валежником в чаще,
Дорогою мягко-пылящей,
На стежке — листом перепрелым
Она говорит с твоим телом.
И слышит оно, замирая
От радости и наслажденья,
В ней мощь первозданного рая
И вечного сердца биенье.
Она то сурово неволит,
То жарко целует и холит,
То нежит тепло и упруго, —
И матерь твоя, и супруга.
Ее молчаливые волны,
Напевы ее и сказанья
Вливаются, душу наполня,
Лишь в узкую щель осязанья.
Вкушай же ее откровенье
Сквозь таинство прикосновенья,
Что скрыто за влагой и сушей —
Стопами прозревшими слушай.
1950
