Наш каждый день, неловко величав,
Увесистей испытанных столетий.
Отцам события родней детей кричат.
И на отцов глядят отцами дети.
Обыденным обедом стал нам бой,
И даже в радостях мы хмурим брови,
Ласкаем девушек — и вдруг сама собой
Рука становится суровей.
Дурманный ореол кумиров отблистал.
И кто склонится к милостям кумира,
Когда у нас какой-нибудь подвал
Вскипает в замыслах переустройством
мира?
Пространств повязку, времени прибой
Прощупали сухим, но точным знаньем.
И жизнь свою не стали звать судьбой
И поручили собственным дерзаньям.
Иные стали признаки родства:
«Эй, за кого там задымилась рана —
Во имя хищнического торжества
Иль торжества трудящегося стана?!»
И вот отцам события кричат
Родней детей. Глядят отцами дети.
И что ни день — в пороховом рассвете,
И что ни день — неловко величав,
Увесистей испытанных столетий.
1923