— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!
1837
Мои разбор стихотворения Бородино Михаила Лермонтова
Стихотворение «Бородино» водилось нацарапано Лермонтовым в репутацию 25-летнего юбилея Бородинской битвы (1837). Некоторые российские версификаторы и писатели, безотносительно от политических и идеологических взглядов, с ощущением совершенного почитания обращались к победе российских войск. Бородинское дело представило множеству общенародного воздуха и значительно нарастило патриотические настроения.
«Бородино» Лермонтова одалживает специализированное положение. В то время водилось принято записывать о войне либо с позиции постороннего наблюдателя, либо от лица полководца. «Бородино» сотворено в оригинальном манере – подготовленный рассказа опытного солдата, непосредственно участвовавшего в доблестной битве. Оттого в нем нет поддельных формулирований и псевдопатриотических заявлений. Стихотворение принимается как непосредственная передача прецедентов бесхитростным человечным языком. Данным Лермонтов основательно увеличивает экспансивное противодействие произведения. Медленный рассказ рядового о неприглядных картинах сражения зацепляет давлю читателя. Бессознательно ощущается горделивость после тех, кто расточал своей жизни из-за спасения Родины.
Воинов не приукрашивает своих заслуг, что осуществляет рассказ предельно истинным и искренним. Он отдает уступку почитания всем потерянным и уверенно утверждает, что капитуляция Столицы – «божья воля». Люди водились склонны скапутиться под ее стенами, однако оказаться помехой супротивника пред сердца России. Беззаветный вызов полковника «…не Столица ль за нами? » не записывает в творение чрезмерного пафоса. Он органически надписывается в документ и представляется высокой точкой.
Огромность располагает конструкция стихотворения, его риторические особенности. Оно написано разностопным ямбом со сплетенной рифмой. Это придает творению сладкоголосый характер. Оно напоминает семидольный габарит общенародных песен-сказаний. Лермонтов подчеркивает ассоциацию с государственными корнями хорошенько потребления просторечных выражений: «ушки для макушке», «брат мусью», «отступили бусурманы». Совместно с тем он употребляет специализированные кованые имущества для усиления значительности сражения: метафоры («ломить стеною», «отец солдатам»), сопоставления («перестрелка» — «безделка», «двинулись, как тучи»).
Стихотворение заслужило пространную общенародную популярность. Его слова водились предположены на музыку. Некоторые болтовни и выражения замерзли крылатыми, утратив ассоциацию с источником. Патриотическая мысль посвятить жизнедеятельность за Москву вторично донеслась в годы Знаменитой отечественной войны. На этот раз советские войска сумели осуществить завет знаменитого версификатора и «клятву справедливости сдержали».