Я вернулся. Пели те же птицы.
Те же дети били те же окна.
Мать моя в переднике из ситца
над плитой склонялась одиноко.
Увидав меня, она застыла,
руки были выпачканы тестом.
Волосы, по-прежнему густые,
падали на лоб и пахли детством.
— Боже мой, — сказала мама горько, —
Как ты вырос, мальчик! Это ты ли!
Сколько лет, скажи, прошло с тех пор, как
вы с отцом меня похоронили!
Как живёшь ты, милый мой, на свете
Не томи, рассказывай скорее!
Есть жена, наверное, и дети!
Говори, а я чайку согрею…
Я вернулся, будущему верен,
ведая, что прочно, а что хрупко,
и на косяке скрипучей двери
прочертил последнюю зарубку.
И когда почувствовал с тоскою,
что вот-вот придёт пора проснуться,
всё-таки успел своей щекою
к маминой ладони прикоснуться…
