Я уходил за городскую стражу,
С моим народом навсегда порвав.
Навстречу степь желтела низким кряжем
И духом злым сухих и жёстких трав.
Ты умоляла, стискивала руки,
Но ты ль могла меня остановить?
Я шёл на подвиг, на венец, на муки,
Я цепи рвал, а ты была — лишь нить!
Я говорил, что лишь духовный воин
Узрит Мицор, где царствует Аллах,
Что, бросив всё, я сделаюсь достоин
С Ним говорить в пустыне на скалах.
— — — — — — — — — — —
И вот, со скал слежу я караваны,
Теченье солнц и смену быстрых лун;
Я вслушался в протяжный ритм Корана
И в письмена благочестивых сунн.
Постом, молитвами, бессонным бденьем
Я похоть чувств попрал и укротил,
Врата души раскрыл святым виденьям,
Чертог ума — наитью горних сил.
Но властелин блаженного Мицора,
Господь, не принял пламенную дань:
Безгласно небо, безответны горы,
И та же жажда жжёт мою гортань.
— — — — — — — — — — —
Я проходил сквозь городскую стражу,
Мой дерзкий подвиг в страхе оборвав.
Степь назади серела низким кряжем
И духом злым сухих и жёстких трав.
Я умолял, я звал, ломая руки,
Тебя, единственную, что любил,
И зов мой гас, и разбивались звуки
О мрамор памятников и могил.
Ты позвала — зачем же я отвергнул?
Ты умерла — я всё ещё живу…
Господь любви! Куда ж Твой раб неверный
Опустит праздную главу?
1935
