Все глуше скрипит сук на сухом клене.
Его не боятся уже ни коты, ни птички.
А что я помню теперь о былой кроне?
Почти ничего, кроме странной ее привычки
внезапно вскипать в час, как в окне клуба
зажгутся огни репетиции или бала
и вдруг золотой совой заухает туба,
сверчками смычки запиликают как попало.
Природный ли слух вкупе с простым вкусом, —
но билась листва, этих звуков не принимая…
Илья в небесах по гремучим бьет лузам —
он любит такой бильярд на заре мая
не меньше, чем Тютчев любил… Этот вихрь с юга,
влетающий в окна, бьющий кувшин с цветами
и так ваяющий плащ, что в нем подруга
намного стройней, чем прилично такой даме…
Сквозняк и труба, вальс и протест веток —
о пьяный наш май, ты случишься еще?. Наверно.
Хороший прогноз хорош и когда не меток.
Все будет как было. Пускай не точь-в-точь. Примерно.
1963