Как тиха эта ночь! Всё сидел бы без дум,
Да дышал полной грудью, да слушал.
И боишься, чтоб говор какой или шум
Этот чудный покой не нарушил.
Но покоя душе моей нет! Его прочь
Гонит дума печальная…
Мне иная припомнилась ночь —
Роковая, прощальная…
В эту ночь — о, теперь, хоть теперь,
Когда кануло всё без возврата,
Когда всё так далёко, поверь,
Я люблю тебя нежно и свято!—
Мы сидели одни. Бледный день наступал,
Догорали ненужные свечи.
Я речам твоим жадно внимал…
Были сухи и едки те речи.
То сарказмом звучали, иронией злой,
То, как будто ища мне мучения нового,
Замолкали искусно порой,
Чтоб не дать объясненья готового.
В этот миг я бы руки с мольбою простер:
«О, скажи мне хоть слово участья,
Брось, как прежде, хоть ласковый взор,—
Мне иного не надобно счастья!»
Но обида сковала язык,
Головой я бессильно поник.
Всё, что гордостью было, в душе подымалося;
Всё, что нежностью было, беспомощно сжалося,
А твой голос звучал торжеством
И насмешкой терзал ядовитою
Над моим помертвелым лицом
Да над жизнью моею разбитою…
Конец 1870-х или начало 1880-х годов
