Татарское войско в степях Приазовья,
Наездники рыщут на быстрых конях,
При них табуны, и скота поголовье,
На всадниках шкуры заместо рубах.
Верхом без седла —
лишь узда и арканы,
Верёвочный пояс —
Бурдюк на ремнях,
В доспехах лишь знать,
И бойцы ветераны,
Полмира, прошедшие в тяжких боях.
Великая рать самого Темучина,
И собранный наспех последний тумен,
В нём кроме бойцов,
пастухов половина,
Ни разу не видевших вражеских стен.
Хорошая весть: Обнаружены вежи!
Три сотни в седло, — чтобы разбогатеть:
Достались стада, и цветные одежды,
Полсотни невольниц сажаем на цепь.
Столкнувшись нос в нос с половецким отрядом –
Смертельный удар получил багатур –
Труп сброшен в овраг, — там и половцы рядом,
И тут же забыт знаменитый Мансур.
В траве чуть видны гужевые повозки,
Навьючены арбы до самой каймы,
Особой поклажей здесь порох и доски,
Тараны и медь для осадной войны.
За войском следят степняки — мародёры,
Вознице в дороге опасно отстать,
Как только уйдут вслед тумену дозоры,
Одно остаётся: За грош пропадать:
Пойдут по рукам их пожитки и жёны,
Детей заберёт в свою юрту кипчак,
К соседу в седле, равнодушны монголы,
Здесь даже и друг не поможет никак.
Один есть один, — вместе сила Хурала,
За призрачным счастьем устанешь скакать,
Железная воля всех вместе сковала,
Чтоб нацию эту над миром поднять.
Ночные костры, сверху звёздное небо,
Здесь каждый пастух, выпив мёда, мечтал:
Что будет, он есть много мяса и хлеба,
И с этой мечтой на ходу засыпал.
Намедни сломали хребет Пекхельвану,
Ответить он сотнику дерзко посмел,
За то, что тот снял с их вертела барана,
И лучшую часть с приближёнными съел. –
Нукер размышлял: «Что за тяжкая доля?
В обозе у женщин подводит живот,
Идя на рысях, каждой сотней по трое:
Сбежать бы, а там — пусть трава не растёт»!
