На меня удивленно глядит
Глазами широкими,
Будто знала, что был я убит,
Будто знала, что был я зарыт,
И, как многие многими,
Был за давностью ею забыт.
С огоньками-зарничками
Вижу те же глаза и не те…
Будто кто-то шалит в темноте
Отсыревшими спичками.
Как прежде, при встрече
К груди не прижат.
Вот и рядом, а так далека!..
И губы дрожат,
И ресницы дрожат,
И дрожит золотая серьга…
Даже соболя
Тронула легкая дрожь:
На плечах удержаться не мог.
На огонь потухающий
Был он похож,
Чуть заметный сквозь сизый дымок.
Предо мной
Распахнулась сибирская даль,
Где мне встретилось горе мое,
Мне припомнилась
Старая-старая шаль,
Согревавшая плечи ее.
Образ тот
На тяжелом стальном полотне
Девять лет я алмазом врезал.
А она:
Дескать, кто вам сказал обо мне?.
Кроме сердца,
Никто не сказал!..
Удивляешься?
Полно!
С любовью моей
Было просто тебя подстеречь.
Так охотник
По следу прошел соболей,
Что твоих удостоены плеч.
… Представь себе, в глуши лесов
Нет соболиных адресов.
Там соболь по снегу петляет,
Потом, глядишь, найдет дупло.
И если только в нем тепло,
Он прячется и отдыхает.
Охотнику не шлет он весть
Ни прямо почтой, ни окольно…
Охотник знает: соболь есть —
И этого уже довольно.
И ест охотник на бегу,
И засыпает на снегу.
Зверь то внизу,
То в темной кроне
Среди разлапистых ветвей…
В тяжелом поиске, в погоне
Проходит много-много дней…
Когда усталый зверь в пути
Между корягами забьется,
Охотник ставит сеть.
К сети
Подвешивает колокольца.
Трещит мороз, и снег идет.
Охотник ждет, и соболь ждет.
Ночь…
Зверю мнится: нет засад…
И раздается звон, похожий
На тот, что полчаса назад
Вдруг зазвенел
В твоей прихожей.
Охотник тот настойчив был,
Чтобы твои украсить плечи…
А он тебя ведь не любил
И не мечтал, как я, о встрече.
Ему от чьей-то красоты
Ни сладко не было, ни больно.
Я знал, что в Ленинграде ты, —
И этого уже довольно.