Ах, певец! какое горе!
Лучший цвет любви твоей,
Дева милая, не споря
С гордой матерью своей,
Отдала иному руку!
Боги, тяжкую разлуку,
Неизбежной смерти весть
Дайте силы перенесть!
Шумной свадьбы вереницу
Проводив за ворота,
Уж не я тебя в ложницу
Поведу, о красота!
Уж не мне в тревоге новой
С белоснежных юных плеч
Целомудрия покровы
Дланью жаркою совлечь,
Вняв благих богов веленьям,
Пояс девы отрешить
И стыдливые моленья
Поцелуем заглушить.
Боги смертному на долю
Мало дали счастья, друг!
Мне — беспечной жизни волю,
Струны, чашу и досуг;
Мне — разгул вечерних оргий,
Поцелуи при луне;
Но законные восторги
Предназначили не мне!
Вздох унылый, ропот томный
Тщетно лишь волнуют грудь;
Бессемейный и бездомный,
Избираю новый путь.
В край безвестный, край далекой
Чашу с лирой унесу;
Там забуду черноокой
Вероломную красу.
Я уйду — со мною вместе
Музы милые уйдут
И изменнице-невесте
Брачной песни не споют.
Скучен будет пир венчальный,
И жрецов унылых ряд
Совершит, как долг печальный,
Утомительный обряд.
Муж суровый и надменный
В пышный дом тебя введет,
Но в сокровищах вселенной
Наслажденье не живет!
Видя гордые палаты,
Скажешь, помня счастья сны:
«Золотом они богаты,
А веселием бедны!
Всюду пасмурные лица,
Тусклы взоры, как свинец;
Здесь надежд моих гробница,
Здесь любви моей конец!»
1841