Стихи Андрея Вознесенского

Я — семья Во мне как в спектре живут семь «я», невыносимых, как семь зверей А самый синий свистит в свирель! А весной Мне снится что я — восьмой!

Стихи не пишутся — случаются, как чувства или же закат. Душа — слепая соучастница. Не написал — случилось так.

Помогите Ташкенту! Озверевшим штакетником вмята женщина в стенку. Помогите Ташкенту! Если лес — помоги, если хлеб — помоги, если есть — помоги, если нет — помоги!

Оправдываться — не обязательно. Не дуйся, мы не пара обезьян. Твой разум не поймет — что объяснять ему? Душа ж всё знает — что ей объяснять?

Прикрыла душу нагота Недолговечной стеклотарой. Как хорошо, что никогда Я не увижу Тебя старой Усталой — да, орущей — да, И непричёсанной, пожалуй… Но

Париж скребут. Париж парадят. Бьют пескоструйным аппаратом, Матрон эпохи рококо продраивает душ Шарко! И я изрек: «Как это нужно — содрать с предметов

Утиных крыльев переплеск. И на тропинках заповедных последних паутинок блеск, последних спиц велосипедных. И ты примеру их последуй, стучись проститься

Я — Гойя! Глазницы воронок мне выклевал ворон, слетая на поле нагое. Я — Горе. Я — голос Войны, городов головни на снегу сорок первого года.

Я не знаю, как остальные, но я чувствую жесточайшую не по прошлому ностальгию — ностальгию по настоящему. Будто послушник хочет к господу, ну а доступ

На окно ко мне садится в лунных вензелях алюминиевая птица — вместо тела фюзеляж и над ее шеей гайковой как пламени язык над гигантской зажигалкой полыхает женский лик!