Стихи Ольги Седаковой

Бабушке Ты гулюшки над старой люлькой, где дети нянчили детей, яйцо с наклёванной скорлупкой, и дух и голубь их ночей, голубка, запертая крепко, холопка

I Мне снилось, как будто настало прощанье и встало над нашей смущенной водой. И зренье мешалось, как увещеванье про б? льшие беды над меньшей бедой, про

Над просохшими крышами и среди луговой худобы в ожиданье неслышимой объявляющей счастье трубы все колеблется, мается и готово на юг, на восток, очумев

Печаль таинственна, и сила глубока. Семь тысяч лет в какой-нибудь долине она лежала, и когтями ледника ее меняли и ценили. А то поднимется, как полный

? Ты думаешь, блуждая по кругам неравного страданья, я отдам весь ад и грех за вечное забвенье? Я был рожден, чтоб претворился срам в божественную память поколенья.

Дом в метели, или огонь в степи, или село на груди у косматой горы, или хибара на краю океана, который вечно встает, как из-под ложечки, из места, где

Спи, а мы поговорим. Три восточные царя водят пальцем по бумаге и, губами шевеля, слог приклеивают к слогу: слог, похожий на дорогу. Небо связное горит

Не поминай ко сну камфару, белизну, мятный отвар загробья. Это вечерний свет пристален – и в ответ пристальному – подробен. Это из наших лет в комнате

Неужели и мы, как все, как все расстанемся? Знающие кое-что о страсти быстрее конца, знающие кое-что о мире меньше гроша – пусть берут, кому нужен, – знающие

Американка в двадцать лет… Молодые люди умирают на далеких войнах, в автокатастрофах, от передозировки и просто от скуки: дышать-то нечем.