Стихи Юрия Ряшенцева

Насмотревшись на грудь четвертого человека в пионерском еще строю, я стою там, где улица, ночь, фонарь, аптека, одиноко, вольно стою. Меж сугробов блестит

Этот наш “чайна-таун” и нищ, и уродлив. Но луна подмигнет на бегу — и китаец похож на живой иероглиф, темно-синий на чистом снегу. Впрочем, может быть

И выходит на сцену хороший в прошлом певец. Кабала кабаре уходила его вконец. Он не знает, что петь сегодня: рэп или блюз. Это странно, но легче жилось

Старость — как детство: не хочется рано вставать. Снова дремоту никак не могу одолеть я. Времени чудо-машина, а проще, кровать, снова меня унесла к середине столетья.

Посыпал крупный снег. Когда взошла луна, земля была белей священного слона. Но Киплинга давно я в руки не беру… Высотные дома качались на ветру.

Мелкая галька за пирсом гремуча в ночи, словно включен микрофон. Море мерцает, но слабо, в четыре свечи. Зря ты надела шифон. Зря. Этот легкий беспечный

Фонарь затесался в ночную тусовку деревьев, где тушинский клен распустился, как Гришка Отрепьев, и мелкий боярышник, мелкою дрожью дрожа, не знает, чего

Я помню эти летние картинки: трассирующий просверк паутинки при первом появлении луча, и пурпурный кочан персидской розы, и пламенных бесед метаморфозы

Ты живешь под этим деревом столько лет, так и не зная, осина это или ольха. Между тем это ясень, несущий весь месяц бред, что будто бы он — Микула.

Леонтьев мечтал о лазоревой марле на окнах (не наш знаменитый, Валерий, а тот, Константин). Хотелось июньского света в тончайших волокнах, нетяжкой, но