Стихи Юрия Ряшенцева

Что за этой листвой: городок иль деревня? Впрочем, мне всё равно, что за ней. Я как древний друид: я молюсь на деревья в хищном мире людей и зверей.

Кусок небосвода причудливо вырезан кровлями. Пей крепкое зелье мороза — заплачено кровными! Январь-стеклодув потрудился над хрупкими кронами, и столько

Вот древнее зрелище — полная страсти толпа на рынке, коричневом, желтом, оранжевом, красном, зеленом. Сквалыга и вместе мотовка, зорка и слепа, как дышит

На острове, в усадьбе Трубецких, воздушный митинг гарпий городских от власти независим. А митинг желтых листьев отшумел — дымок костра, по-детски неумел

В речном затоне — как в ночном притоне: безумства щук, подлянки головля. И толстый сом, как старый вор в законе, лежит бревном, желанья утоля.

В ангеле этом живет удалец-шоферюга: с Сокола через Щипок до Бульварного круга тоже доедешь, однако есть путь и быстрей. Полно, Сусанин, мы здесь уже были с тобою.

Ослик, розоватый на закате, пристально уставился в бурьян. Парус, не последний на регате, мельтешит, гордыней обуян. Господи, как ярко и наглядно явлено

Лазурь сквозь зелень в сентябре, как в мае, полна безумием. И там, за парком, — там труба хромая дымит Везувием. В Барвихе — солнце, и дождя ни капли над дачной розою.

Картина Каналетто — гостиничная блажь. Вокруг — Сибирь. А это — Венеция. Пейзаж. Игра теней, свечений. И где-то там, у дна, под гондолой вечерней луна растворена.

Светлый кобальт вечерней речной воды. Май и расцвел как будто, да вот зачах. Чайки то круто падают, то поды- маются без добычи в кривых когтях.