Стихи Осипа Эмильевича Мандельштама

В самом себе, как змей, таясь, Вокруг себя, как плющ, виясь,— Я подымаюсь над собою: Себя хочу, к себе лечу, Крылами темными плещу, Расширенными над водою;

Эмаль, алмазы, позолота Могли б украсить египтян, Моей же девы красит стан Аршин трико иль шевиота. 1933

Люблю морозное дыханье И пара зимнего признанье: Я — это явь, явь — это явь! И мальчик, красный, как фонарик, Своих салазок государик И заправила, мчится вплавь.

От вторника и до субботы Одна пустыня пролегла. О, длительные перелеты! Семь тысяч верст — одна стрела. И ласточки, когда летели В Египет водяным путем

Твоя весёлая нежность Смутила меня: К чему печальные речи, Когда глаза Горят, как свечи, Среди белого дня? Среди белого дня… И та — далече — Одна слеза

Я скажу это начерно, шепотом, Потому, что еще не пора: Достигается потом и опытом Безотчетного неба игра. И под временным небом чистилища Забываем мы часто

Люблю под сводами седыя тишины Молебнов, панихид блужданье И трогательный чин — ему же все должны,- У Исаака отпеванье. Люблю священника неторопливый шаг

Друг Ариоста, друг Петрарки, Тасса друг — Язык бессмысленный, язык солено-сладкий. И звуков стакнутых прелестные двойчатки — Боюсь раскрыть ножом двустворчатый жемчуг.

За Паганини длиннопалым Бегут цыганскою гурьбой — Кто с чохом чех, кто с польским балом, А кто с венгерской немчурой. Девчонка, выскочка, гордячка, Чей

Такие же люди, как вы, С глазами вдолбленными в череп, Такие же судьи, как вы, Лишили вас холода тутовых ягод. 1937