Стихи Осипа Эмильевича Мандельштама

Полюбил я лес прекрасный, Смешанный, где козырь — дуб, В листьях клена перец красный, В иглах — еж-черноголуб. Там фисташковые молкнут Голоса на молоке

Сусальным золотом горят В лесах рождественские елки, В кустах игрушечные волки Глазами страшными глядят. О, вещая моя печаль, О, тихая моя свобода И неживого

Ночь на дворе. Барская лжа: После меня хоть потоп. Что же потом? Хрип горожан И толкотня в гардероб. Бал-маскарад. Век-волкодав. Так затверди ж назубок

О порфирные цокая граниты, Спотыкается крестьянская лошадка, Забираясь на лысый цоколь Государственного звонкого камня. А за нею с узелками сыра, Еле дух

Когда октябрьский нам готовил временщик Ярмо насилия и злобы И ощетинился убийца-броневик, И пулеметчик низколобый,— — Керенского распять!

Зане в садах Халатова-халифа Дух бытия. Кто не вкушал благоуханий ЗИФа — И он, и я. И для того, чтоб слово не затихло Сих свистунов, Уже качается на розе ГИХЛа — В.

Плещут воды Флегетона, Стены Тартара дрожат. Съеден торт — определенно — Пястом пестуемый яд. 1932

Все чуждо нам в столице непотребной: Ее сухая черствая земля, И буйный торг на Сухаревке хлебной, И страшный вид разбойного Кремля. Она, дремучая, всем миром правит.

Окружена высокими холмами, Овечьим стадом ты с горы сбегаешь И розовыми, белыми камнями В сухом прозрачном воздухе сверкаешь. Качаются разбойничьи фелюги

В изголовьи Черное Распятье, В сердце жар, и в мыслях пустота,— И ложится тонкое проклятье — Пыльный след на дерево Креста. Ах, зачем на стеклах