Стихи Осипа Эмильевича Мандельштама

В хрустальном омуте какая крутизна! За нас сиенские предстательствуют горы, И сумасшедших скал колючие соборы Повисли в воздухе, где шерсть и тишина.

Я слово позабыл, что я хотел сказать. Слепая ласточка в чертог теней вернется, На крыльях срезанных, с прозрачными играть. В беспамятстве ночная песнь поется.

Карлик-юноша, карлик-мимоза С тонкой бровью — надменный и злой… Он питается только Елозой И яичною скорлупой. Апрель 1936

Где вырывается из плена Потока шумное стекло, Клубящаяся стынет пена, Как лебединое крыло. О, время, завистью не мучай Того, кто вовремя застыл.

1 Ветер с высоких дерев срывает желтые листья. Лесбия, посмотри: фиговых сколько листов! 2 Катится по небу Феб в своей золотой колеснице — Завтра тем же

Дождик ласковый, мелкий и тонкий, Осторожный, колючий, слепой, Капли строгие скупы и звонки, И отточен их звук тишиной. То — так счастливы счастием скромным

Дрожжи мира дорогие: Звуки, слезы и труды — Ударенья дождевые Закипающей беды И потери звуковые — Из какой вернуть руды? В нищей памяти впервые Чуешь вмятины

Это я. Это Рейн. Браток, помоги. Празднуют первое мая враги. Лорелеиным гребнем я жив, я теку Виноградные жилы разрезать в соку. 1935

Я изучил науку расставанья В простоволосых жалобах ночных. Жуют волы, и длится ожиданье — Последний час вигилий городских, И чту обряд той петушиной ночи

В игольчатых чумных бокалах Мы пьем наважденье причин, Касаемся крючьями малых, Как легкая смерть, величин. И там, где сцепились бирюльки, Ребенок молчанье