Читать смешные, веселый стихи

Я землю пробегал, ища былых богов… Она одета всё тем же туманом сказочным, Откуда родились божественные лики. На прогибах холмов еще приносит осень Гроздь

А с чем же мне наружу вылезти? А что же мне сегодня вынести И пронести над головой? Чтоб, не стыдясь, со всеми нашими, Себя впервые распознавшими, Пройти

_(Монолог) Я, Шварц Бертольд, смиреннейший монах, Презрел людей за дьявольские нравы. Я изобрел пылинку, порох, прах, Ничтожный порошочек для забавы.

О толстый муж, и поздно ты и рано С чахоточной женой сидишь за фортепьяно, И царствует тогда и смех и тишина,… О, толстый муж! о, тонкая жена!

Леонтьев мечтал о лазоревой марле на окнах (не наш знаменитый, Валерий, а тот, Константин). Хотелось июньского света в тончайших волокнах, нетяжкой, но

Еще светло. Но смех я слышу истеричный. Еще светло. Но все истерзаны вниманьем. Затменье будет, говорят. И кто-то спичкой коптит себе кусок стекла, как

Свиреп, рассвирипел ещё как Мороз и заскорузил щёки. Дерёт, дерёт по коже щёткой, А по носу — щёлк, щёлк, щёлк — щёлкает! Мороз пылает — он не старец

В его домах, в ею дворцах Насилью весело живется — И лишь никем не зримый страх В его покои проберется. Он не стучится у ворот, Сквозь стены толстые проникнет

_Кате Да, все реже и уже с трудом Я припоминаю старый дом И шиповником заросший сад — Сон, что снился много лет назад. А ведь стоит только повернуть, Только

Умолк в тумане золотистом Кудрявый сад, и птичьим свистом Он до зари не зазвучит; Певуний утомили хоры, И солнца луч, лаская взоры, Струею тонкой им журчит.