Стихи Новеллы Николаевны Матвеевой

Лесная глушь. Мороз. Как щетка, воздух груб. Но нежен свет особой зимней негой. Дома ушли в себя. Лишь дым из красных труб Свободно катится, пропитываясь небом.

Словес многовековые наносы Виной тому, что образ овдовел, — Пергаментом повеяло от розы, И соловей над ней осоловел. А был Гафиз: поили розу росы.

Расцвела чудовищная лилия, — Так приметна, что почти груба. Серебристым рогом изобилия Вывернулась изнутри себя, Чтобы все накопленное вытряхнуть, Все

Маугли В странах холодных Встретил слонов накомодных И состраданьем проникся К этим созданьям из гипса. — Что это с вами, с моими слонами?

Поэт, который тих, пока дела вершатся, Но громок после дел, — не знает, как смешон. Поэт не отражать, а столь же — отражаться, Не факты воспевать, а действовать пришел.

Перед неграмотным блеск знаний обнаружить — Вот грех! Божиться грех. Но грех божбу и слушать. Грех клясться клятвою! (Особенно тогда, Когда заранее решил её нарушить!

И когда пресловутые римляне Греков дремлющих покорили, И рядиться по-гречески стали, И по-гречески заговорили, Грубым римлянам мода на эллинов Подошла

Достойный дю Белле писал из Рима другу, Что мало пишется, что вдохновенья нет. Но звонко между тем сонет сонету вслед Из-под пера его летел, как вихрь

Ехал солдат лесом, Ехал целый день. (Ай-ай! Ай-ай-ай! Ой-ой! Ой-ой-ой! Ель, сосна… Да…) А навстречу бабка, Глупая, как пень: «Ай-ай!

Баклажаны бока отлежали, Им наскучили долгие сны. Возле красной кирпичной стены Огуречные плети повяли. Мак потух на ветру, как фонарь; Лепестки, словно