Стихи Валентина Катарсина

Всё на свете происходит постепенно: страсть стихает, созревает плод, дерево лавровое растёт. В сентябре я еду в листопад, комнату снимаю в Петергофе.

И вновь я посетил Крестов пределы, где в камерах не воры, не жульё, а без суда и следствия сидело ни в чём невиноватое зверьё. Зек опытный, по воле сам

Вот времена: растёт цена на тишину… Шум вреден, а порой почти смертелен, я говорю не про ревущую волну, небесный гром и белый вой метели.

Как живётся вам, Иван Денисович? Нам для встречи выдан был лишь день. Но года сметали суток тысячи, Вы ж не забываетесь меж тем. Вы давно, конечно же, на пенсии.

Здесь явно жарче, чем в Сахаре. Здесь ноги с выпуклыми венами, здесь, сухо обжигая паром, свистят отмоченные веники. По шраму, по кривому якорю, по крыльям

_Памяти _немецкого художника-антифашиста _Ганса Грундига. Написать портрет Геринга и — погуще баланда, помягче команда, табак, тёплый угол, мольберт-треножник.

Отчокал лес, в зелёные ладоши отшлёпала болтливая листва, квитанции за летние дебоши роняют виновато дерева. В кустах литья осеннего синица задумалась

Ну какой из меня охотник… Взяв ружьишко с прикладом рыжим, Я в карельской тайге сегодня Ранним утром иду на лыжах. Спит земля под седым одеялом, Ей зелёные

Бродяги спят, мошенник спит беспечно, смиренье проповедует Луна, стекают слёзы восковые на подсвечник, и на меня влияет тишина. А сколько на меня людей

В облаках витал, шел по трясине, и, как водится, пришел я к середине. Средним было всё: размер стола, гром и стихи, и средней страсть была.