Астафьева Наталья

Загину я, совсем загину, как ветер в поле под сосной, но мир лучистый не покину, а стану елочкой лесной. Пробьюсь однажды на болотце, и ствол омоет мне

Так плотно столпились подонки, так тесно, как ягоды в гроздьях, подонки растут, как поганки на пнях и на кучах навозных, так тесно сплотились, столпясь

Бог великий, всемогущий, как огромный сад цветущий, дай мне спрятаться, убогой, в чаще темной, в роще строгой. Дай под листьями укрыться, к телу вяза прислониться

Бескормица их гонит, несет через поля, протяжным криком стонет на мачтах корабля. Бескормица не горе, но волны крепко бьют, в ревущем бурном море перышки плывут.

Ты со мною всегда, словно мертворожденный ребенок, давней болью тупой где-то возле груди — не вздохнуть. Что ж не плачешь ты, мать, у напрасно нашитых

Четыре следователя вели допрос. Четверо суток это продолжалось. Четверо суток матери пришлось Стоять. Но выстояла, продержалась. И день и ночь стоять

А как же вы живёте, чужой питаясь кровью? Не тратите при этом даже аппетита? До девяностолетья хватает вам здоровья, хоть вами столько жизней за жизнь одну убито.

Мохом поросшие домики у леса на берегу осенние соломенные пространства берегут. Бегут лохматые поздние с дальнего севера тучи. Серый, в скелетах берез

Среди потопа мира плывет моя квартира с живностью земною, как ковчег Ноя. 1982

Дым кизячный сладковатый, ирымшык сладчайший, чай беленый жидковатый, но завар крепчайший. Темных лошадей стреножив, ночь поводит ухом, пахнет пропотевшей