Астафьева Наталья

За стеной свистит вьюрок, будто уличный шарманщик. День мне вынет, как сурок, счастье, спрятанное в ящик. Принимаю, веселясь, хоть не верю я бумаге, только

Зачем на праздничной планете живем, мучительно тоскуя, — и дня не выжить мне на свете без ласки и без поцелуя! Мой хлеб насущный и награда – любовь, зачем

Все стукачи собак позаводили, прогуливают кротко по утрам. Они ведь добрые. Просто они служили. Они сажали нас, а стыдно нам. Такие добрые… Собаки любят

До того, как Гитлер к власти пришел, а Сталин убил моего отца, до моих неустройств, скитаний, до школ, до того, как я замкнула уста, — три страны мне в

Рассвело… Не успела прилечь — продремала ночи остаток. Истопила хозяйка печь. Ребятишки кричат, как галчата: — Мам, а мам, покушать бы как?

— А сохранилась ли его библиотека? — спросила женщина, историк, кандидат. Ей нужен материал, ей предстоит доклад, ждет от меня она и сведений, и дат.

Нежность душила меня. Нежность глушила я, нежность топтала я, в грубых словах топя… Если бы нежностью брали – на штурм – города, все, с неизбежностью

Ты такой большой, на войне был летчиком, а не понимаешь в жизни ни черта! Принесет мне аист на хвосте сыночка, я не пожалею, что была проста.

Я к вам еще приеду после смерти, послушаю, о чем молчите вы, хочу я знать, не вымерли ли львы, и на кого теперь похожи дети. О шип волшебной розы уколоться

Баржа грузно идёт, в воду вбитая. ночь над баржей встаёт, неумытая. На борту хохоток — ну и весело! В голубой холодок ноги свесили. Звёзды ночь серебром