Асадов Эдуард

В далекую эру родной земли, Когда наши древние прародители Ходили в нарядах пещерных жителей, То дальше инстинктов они не шли, А мир красотой полыхал такою

Солнце и гром отчаянный! Ливень творит такое, Что, того и гляди, нечаянно Всю улицу напрочь смоет! Кто издали отгадает: То ли идут машины, То ли, фырча

Из гнезда при сильном ветре Птенчик выпал как-то раз. И увидел в полуметре Желтый блеск кошачьих глаз. Птенчик дрогнул, заметался, Гибель так недалека.

(Шутка) Старики порою говорят: — Жил я с бабкой сорок лет подряд. И признаюсь не в обиду вам, Словно с верной Евою Адам. Ева впрямь примерная жена: Яблоко

— На кого же рассчитано ваше творчество: На народ? На эстетов? На тех, на сех? — Ах вы, ваше критическое высочество! Разве душу возможно делить на общества?

У моста, поеживаясь спросонок, Две вербы ладошками пьют зарю, Крохотный месяц, словно котенок, Карабкаясь, лезет по фонарю. Уж он-то работу сейчас найдет

В трамваях, на улицах — всюду подряд Висит и гремит безобразный мат. Но только не гневайтесь так сурово — Теперь это — «гласность», «свобода слова»!

Я окончил новые стихи, Только в сердце — никакого счастья. За какие новые грехи Буду взыскан я «верховной властью»? Вот она к машинке подойдет, Вынет лист.

Бранить дураков мы никак не должны. Ведь если б глупец не рождался И были бы все абсолютно умны, То кто б тогда умным считался?

Ты часто вздыхаешь: — Легко дуракам, Безоблачно им живется! Иль скажешь в сердцах: — Хорошо подлецам, Им все всегда удается! Конечно, дорога глупца легка