Апухтин Алексей

Плывем. Ни шороха. Ни звука. Тишина. Нестройный шум толпы всё дальше замирает, И зданий и дерев немая сторона Из глаз тихонько ускользает.

Тимашев мне — ni froid, ni chaud, Я в ум его не верю слепо: Он, правда, лепит хорошо, Но министерствует нелепо. 1870-е годы

Недвижно безмолвное море, По берегу чинно идут Знакомые лица, и в сборе Весь праздный, гуляющий люд. Проходит банкир бородатый, Гремит офицер палашом

«Прощай!» — твержу тебе с невольными слезами, Ты говоришь: разлука недолга… Но видишь ли: ручей пробился между нами, Поток сердит и круты берега.

Как по товарищу недавней нищеты Друзья терзаются живые, Так плачу я о вас, заветные листы, Воспоминанья дорогие!.. Бывало, утомясь страдать и проклинать

В час тихий вечера, над озером зеркальным, Я ждал, уединясь в раздумий печальном, И долго я смотрел при шелесте древес На ясную лазурь темнеющих небес.

О снега первого нежданное явленье, Приветствую тебя в моем уединенье! Уединенье? Да! Среди толпы людей Я так же одинок, как ландыш, из полей Родных отторженный суровою рукою;

Не тоскуй, моя родная, Не слези твоих очей. Как найдет кручина злая, Не отплачешься от ней. Посмотри-ка, я лампадку Пред иконою зажгла, Оглянись: в углу

Графу А. Н. Граббе во время его кругосветного плавания на великокняжеской яхте «Тамара» Княжна Тамара, дочь Гудала, Лишившись рано жениха, Простой монахинею

Небо было черно, ночь была темна. Помнишь, мы стояли молча у окна, Непробудно спал уж деревенский дом. Ветер выл сердито под твоим окном, Дождь шумел по