Антокольский Павел

Кому, как не тебе одной, Кому, как не тебе единственной — Такой далекой и родной, Такой знакомой и таинственной? А кто на самом деле ты?

Я, сотрапезник общего стола, Его огнем испепелен до тла, Отравлен был змеиным ядом, Я, современник стольких катастроф, Жил-поживал, а в общем жив-здоров…

Я рифмовал твое имя с грозою, Золотом зноя осыпал тебя. Ждал на вокзалах полуночных Зою, То есть по-гречески — жизнь. И, трубя В хриплые трубы, под сказочной

И тьмы человеческих жизней, и тьмы, И тьмы заключенных в материю клеток, И нравственность, вбитая с детства в умы… Но чей-то прицел хладнокровен и меток.

Все прошло, пролетело, пропало. Отзвонила дурная молва. На снега Черной речки упала Запрокинутая голова. Смерть явилась и медлит до срока, Будто мертвой водою поит.

Ползет фургон бродячего зверинца. Грязь, темень, по брезенту дождь звенит. Возница спит. Во тьме он краше принца, Богат, удачлив, молод, знаменит.

Футбольный ли бешеный матч, Норд-вест ли над флагами лютый, Но тверже их твердой валюты Оснастка киосков и мачт. Им жарко. Они горожане.

Электрическая стереорама Низко кружится воронье. Оголтелые псы томятся. Лишь коты во здравье свое Магнетизмом тайным дымятся. Ощутили они в шерсти Слабый

В долгой жизни своей, Без оглядки на пройденный путь, Я ищу сыновей, Не своих, все равно – чьих-нибудь. Я ищу их в ночи, В ликованьи московской толпы,–

Величанный в литургиях голосистыми попами, С гайдуком, со звоном, с гиком мчится в страшный Петербург, По мостам, столетьям, верстам мчится в прошлое