Андреев Даниил

Лёгким бризом колышимые, Волны мирного моря С тихим плеском, чуть слышимые, Не достигнут нагорья. Там лугами некошеными Овладела истома, Камни, в пропасти

Здесь — уицраор. Там — уицраор. Третий, четвертый… Шесть… Семь… Отблески тускло-коричневых аур… Темь. Что все былые казни и плахи, Войны и самые лютые сны?

Не блещут кремлевские звезды. Не плещет толпа у трибуны. Будь зорок! В столице безлунной Как в проруби зимней, черно… Лишь дальний обугленный воздух Прожекторы

Темнеют пурпурные ложи: Плафоны с парящими музами Возносятся выше и строже На волнах мерцающей музыки. И, думам столетий ответствуя, Звучит отдаленно и

Ночь снизошла, всю ложь опровергая. Забылся день, подобный чертежу… К твоим вратам. Обитель всеблагая, Очами внутренними подхожу. Вот, стройный пик, как

… Всё безвыходней, всё многотрудней Длились годы железные те, Отягчая оковами будней Каждый шаг в роковой нищете. Но прошла ты по тёмному горю, Лёгкой

В сотах огромного улья кроет Темень остатки утлых пиров. Перемещённые стулья строем Странно подобны сбоям строф. Муть предрассвета в щель неподвижную Вязко

Когда закончишь ты вот этот крошечный Отрезок вьющейся в мирах дороги, Не жди кромешной тьмы заокошечной: Миры — бесчисленны и тропы многи.

Не летописью о любви, Не исповедью назови Ты эту повесть: Знаменовалась жизнь моя Добром и злом, но им судья — Лишь Бог да совесть. Мой сказ — про жизнь души второй.

Я не помню, кто отпер засовы: Нет, не ангел, не ты, не я сам, Только ветер пустынный и новый Пробежал по моим волосам. Выхожу на безлюдные стогны.