Андреев Даниил

Не помним ни страстей, ни горя, ни обид мы, Воздушный светлый вал принять в лицо спеша, Когда от образов, одетых в звук и ритмы, Как странник в ураган

Я был предуведомлен, что опасно В ту ночь оставаться мне одному, Что хочет ворваться в мирную паству Весть о грядущем, шурша об дома… Напрасно жена пыталась

Порхают ли птицы, играют ли дети, С душою ли друга скрестится душа — Ты с нами. Ты с ними, невидимый Третий, Невидимый хмель мирового ковша!

И отошел Он от юной Навны С мукой, с надеждой, с ярой мечтой, — Страстный, божественный, своенравный, Все еще веруя цели той. — Сына! младенца!

Тоскуя по древне-забытому краю, Где петли блужданий моих пролегли, Я долго по Атласу Мира гадаю, По стёртым чертам терпеливой земли. В названиях рек, городов

Оранжевой отмелью, отмелью белой Вхожу в тебя, море, утешитель мой. Волной, обнимающей душу и тело, От горечи, пыли и праха омой. Лишь дальних холмов мягко

На орлиных высотах Непала, Как цветок в снеговом хрустале, Вся в заоблачных снах, увядала Моя прежняя жизнь на земле. Дольний мир, как отраву, отринув

Вы, реки сонные Да шум сосны, — Душа бездонная Моей страны. Шурша султанами, Ковыль, пырей Спят над курганами Богатырей; В лесной глуши горя, Не гаснет

Лёвушка! Спрячь боевые медали, К черту дела многоважные брось: Только сегодня апрельские дали По лесу тонкому светят насквозь. Ясени, тополи, дикие груши

Без герба, без знамени, без свиты, Без заклятых знаков на броне Через топь Народной Афродиты Я летел на ржущем скакуне. Я летел — и только факел смольный