Андреев Даниил

Собрав ребят с околицы, с гумна, из душной хаты, Июльским предвечернем испытывал ли ты Под доброю, широкою улыбкою заката Восторженную опрометь мальчишеской лапты?

Чтоб лететь к невозможной отчизне, Чтобы ветер мечты не стих, У руля многопарусной жизни Я поставил тебя, мой стих. Чтобы сердце стало свободным, В час

1 Когда ковчегом старинной веры Сиял над столицею Храм Христа, Весна у стен его, в тихих скверах, Была мечтательна и чиста. Привычкой радостною влекомый

Я слышу четче с каждым годом — Не сердцем, не рассудком, нет — Синклит над русским сверхнародом, Его огни и странный свет. В раздумьи, созерцаньи, бденьи

Ни Альтаира. Ни Зодиака. Над головой — муть… Нежен, как пух, среди света и мрака Наш снеговой путь. Шустрый морозец. В теле — отрада, Пальцев и лбов щип.

Бряцающий напев железных строф Корана Он слышал над собой сквозь топот тысяч ног… Толпа влачила труп по рынкам Тегерана, И щебень мостовых лицо язвил и жёг.

Спокойна трезвенность моей прощальной схимы, И страстный жар погас в умолкшем естестве… Горит хрустальный день: багряный, жёлтый, синий, Червонный крест

Кто там: медуза? маленький краб ли Прячется вглубь, под камни?. Светлые брызги! Звонкие капли! Как ваша мудрость легка мне. Ночью бродил я по сонным граням

Его любил я и качал, Я утешал его в печали; Он был весь белый и урчал, Когда его на спинку клали. На коврике он долгим днём Сидел, притворно неподвижен

Все было торжественно-просто: Чуть с бронзы покров соскользнул, Как вширь, до вокзала и моста, Разлился восторженный гул. День мчится — народ не редеет