Ахмадулина Белла

За листом твоим, листом дорогим, не угнаться — он летит по воде и по суше. Так и сердце его: другим, другим, другим его сердце послушно.

Я повторю: «Бежит, грохочет Терек». Кровопролитья древнего тщета и ныне осеняет этот берег: вот след клинка, вот ржавчина щита. Покуда люди в жизнь и смерть

Вот к будке с газированной водой, всех автоматов баловень надменный, таинственный ребенок современный подходит, как к игрушке заводной. Затем, самонадеянный

Объятье — вот занятье и досуг. В семь дней иссякла маленькая вечность. Изгиб дороги — и разъятье рук. Какая глушь вокруг, какая млечность.

Как мило все было, как странно. Луна восходила, и Анна печалилась и говорила: — Как странно все это, как мило. В деревьях вблизи ипподрома — случайная

В тот месяц май, в тот месяц мой во мне была такая легкость, и, расстилаясь над землей, влекла меня погоды летность. Я так щедра была, щедра в счастливом

Хочу я быть невестой, красивой, завитой, под белою навесной застенчивой фатой. Чтоб вздрагивали руки в колечках ледяных, чтобы сходились рюмки во здравье молодых.

…И отстояв за упокой в осенний день обыкновенный, вдруг все поймут, что перемены не совершилось никакой. Что неоплатные долги висят на всех, как и висели

Сплетенье солнечное — чушь? Коварный ляпсус астрономов рассеянных! Мне дик и чужд недуг светил неосторожных. Сплетались бы в сторонней мгле!

Смущаюсь и робею пред листом бумаги чистой. Так стоит паломник у входа в храм. Пред девичьим лицом так опытный потупится поклонник. Как будто школьник