Ахмадулина Белла

— Мы расстаемся — и одновременно овладевает миром перемена, и страсть к измене так в нем велика, что берегами брезгает река, охладевают к небу облака

Прост путь к свободе, к ясности ума — достаточно, чтобы озябли ноги. Осенние прогулки вдоль дороги располагают к этому весьма. Грипп в октябре-всевидящ, как господь.

Кто же был так силен и умен? Кто мой голос из горла увел? Не умеет заплакать о нём рана черная в горле моём. Сколь достойны любви и хвалы, март, простые

Старый дуб, словно прутик, сгибаю, Достаю в синем небе орла. Я один колоброжу, гуляю, Гогочу, как лихая орда. Я хозяин заброшенных хижин, Что мелькают

_Антонине Чернышевой День октября шестнадцатый столь тёпел, жара в окне так приторно желта, что бабочка, усопшая меж стекол, смерть прервала для краткого житья.

«Беговая», «Отрадное»… Радость и бег этих мест — не мои, не со мною. Чужеземец, озябший, смотрю я на снег, что затеян чужою зимою. Электричества и снегопада труды.

_А. Н. Корсаковой Весной, весной, в ее начале, я опечалившись жила. Но там, во мгле моей печали, о, как я счастлива была, когда в моем дому любимом и меж

Не плачьте обо мне — я проживу счастливой нищей, доброй каторжанкой, озябшею на севере южанкой, чахоточной да злой петербуржанкой на малярийном юге проживу.

Наскучило уже, да и некстати о знаменитом друге рассуждать. Не проще ль в деревенской благодати бесхитростно писать слова в тетрадь — при бабочках и при

Эта зелень чрезмерна для яви. Это — сон, разумеется, сон о зеленом… Ветру не терпится вялую дрему тумана вывести, выволочь, вытолкнуть из сосняка, и туман