Агнивцев Николай

Все это было в переулке На «Петербургской Стороне», Где все шаги чрезмерно гулки, И в поэтической прогулке Вы поболтать позвольте мне О том, что было в

Много есть персианок на свете, Но собою их всех заслоня, Как гора Арарат.на рассвете, Лучше всех их Зулейха моя! Почему? Потому! Много персов есть всяких

Некие в смокинг одетые атомы, Праха веков маринованный прах, Чванно картавят, что, мол, «азиаты мы», На европейских своих языках! Да! Азиаты мы!

В молчаньи, с улыбкой лукавой, В Китае китайский пьёт чай Китайская барышня Ао – Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай. Согласно привычке старинной, Пыхтя от любовных

Удивительно мил, Жил-да-был крокодил – Так аршина в четыре, не более. И жила-да-была, Тоже очень мила, Негритянка по имени Молли. И вот эта Молли-девица

Ужель в скитаниях по миpy Вас не пронзит ни разу, вдруг, Молниеносною рапирой – Стальное слово «Петербург»? Ужели Пушкин, Достоевский, Дворцов застывший

Следя за шашнями светил, Без горя и забот, В высокой башне жил-да-был Почтенный Звездочёт. Он был учен и очень мудр, Но шутит зло Эрот. И вот в одно из

К Монне Фианете Стукнул на рассвете Граф Рене Камбон. И, хоть Фианета Не была одета, Всё ж был принят он. В розовом алькове, Где у изголовья Под гирляндой

С тонной Софи на борту пакетбота Плыл лейтенант иностранного флота. Перед Софи он вертелся, как черт, И, зазевавшись, свалился за борт. В тот же момент

Как-то раз путём окрестным Пролетел Дракон… И там По причинам неизвестным Стал глотать прекрасных дам. Был ужасный он обжора И, глотая, что есть сил, Безо