Адалис Аделина

Я ходил по горам, я глядел меж лугов В журавлиные очи родных родников; Издалёка выслушивал шум тростников И ночного Аракса медлительный ход… Здесь я дружбу

Не найти стройней тебя, как тебе известно. О, ничтожны мы, любя, как тебе известно! Роза! Ступишь ли на луч, сдвинется он с места, Поплывет, стыдясь себя

Забрызганные, рваные галоши, Коричневые складки башлыка, И даже рот мучительно изношен, Как полы серенького сюртука. Не для любовной, ненасытной муки

Земля весною ранней тобой благоухает, Тебя едва увижу — печаль моя стихает… И мне, и всем, и саду лицо твое приятно! Нарцисс о кипарисе слезами истекает…

Опять, не от любовных бед ли, Тяжёл и солон жар ланит: Стрела любви на взлёте медлит, Высокомерная звенит. Но боль угадана заране, И в сердце, крепнущем

Вино ты осуждаешь, — я пью, о проповедник! Любовь ты проклинаешь мою, о проповедник! Мы бросим ради рая и чашу и подругу, — Но что нам предлагаешь в раю, о проповедник?

В тени чинары тыква подросла, Плетей раскинула на воле без числа, Чинару оплела и через двадцать дней Сама, представь себе, возвысилась над ней. «Который день тебе?

Войско идолов бесчисленно, мой кумир – один, Звезд полно, а месяц, явленный сквозь эфир, один. Сколько всадников прославлены в воинствах земных, – Мой

И человек пустился в тишину. Однажды днем стол и кровать отчалили. Он ухватился взглядом за жену, Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи Он выбросил последние

* * * К вину я в этой жизни привык давно, о шейх! Чем дальше, тем упорней зовет вино, о шейх! Мне пить вино приятно, тебе, о шейх, — молиться… Судить